Подсознательная жестокость / Subconscious Cruelty

В фильмах подобного типа для меня всегда важной составляющей является наличие вкуса у автора, которое в первую очередь выражается в умении чувствовать грань. Я сейчас не говорю о какой-то моральной грани, да и смешно было бы делать это в контексте такой картины. Имеется в виду грань, когда режиссер интуитивно чувствует, что определенную сцену нельзя затягивать, что фильм, который однозначно претендует на конкретную философскую составляющую, нельзя слишком перегружать несвязанными между собой кадрами, чтобы картина не свесилась в сторону лишь красивого (или отвратного) визуально бессвязного ряда и т. д. Здесь, конечно, нужно сделать оговорку, что автор достаточно молод и это практически его дебют.

Действительно законченной, эстетически и философски привлекательной мне показалась лишь первая часть картины — про брата и сестру, а также Пролог. Возможно, во многом помог монолог главного героя. Вот в принципе на этом можно было бы поставить точку. Картина бы смотрелась законченной, и я бы поставил ей где-то 8 — 9 баллов, сняв парочку только из-за личных вкусовых предпочтений (ну не нравится мне смотреть внутрь женского полового органа).

А дальше такое ощущение, что режиссер действительно решил слепить в один фильм какие-то наброски незаконченных историй и идей, причем слеплено все получилось как-то неуклюже, с торчащими повсюду клеивыми соплями. Масса порно-эротических сцен, повторяет одна другую, только с вариациями. То люди упражняются на траве, насилуя землю, то где-то в подвале насилуют всеми способами Исуса. Вроде и проскальзывают какие-то философские аллюзии поедания Христовой плоти верующими, и т. д., однако все это уже как-то мимо главной идеи. Она полностью раскрыта в первой части. А последующие эпизоды не добавляют ей новых оттенков, не углубляют идею, а просто словно навешиваются сверху или, как уже говорил, приклеиваются. И получается перебор.
Не можешь идти дальше, в глубь, тогда остановись! Но режиссер не остановился.
5 из 10   (за первую часть)

Иногда я мечтаю распрощаться со своим правым полушарием. Хочу потерять все, что у меня есть. Исчезнуть. Остаться там, где нет солнца. Там, где на пустыре переживает всю человеческую историю каменный дом, который станет оплотом первой истории.

My brother.
Я люблю тебя, мой брат. Ты заботишься обо мне. Ты — единственный, кто у меня есть в этом месте. Не знаю, свободны ли мы, но в силу обстоятельств мы должны подчиняться. Мы так одиноки. Я скоро рожу. Пожалуйста, не оставляй меня. Пообещай, что все будет хорошо.

Выскользни из ее лона. Ты не увидишь ни слепящего солнечного света, ни даже приглушенного сияния настольной лампы. Не узнаешь кто убил тебя, кто перерезал тебе горло канцелярским ножом. Ты будешь умирать во тьме. Твоя мать захлебнется в твоей же невинной младенческой крови. Впрочем, могу сказать тебе, прежде чем последняя капля крови не оставила скользкое от слизи тельце, из которого вырывается твоя душа. Это был твой дядя. Он слишком сильно любил твою маму…

Вторая история.
My god.
Мы — твои твари. Ты создал нас по своему образу и подобию. Зачем? Для нелепой забавы? Ты явно не стал обрекать себя на мучения, раз не дал нам разума, оставив лишь инстинкты, в которых низменного и свинского больше, чем у любого другого зверя. Зачем? Мы корчимся на земле, жаря свою нагую плоть на солнце. Кровь — густая черная кровь в рваных ранах Земли. Хлестающая тонкой струйкой кровь из обломанных веток и стеблей цветов. Мы впитываем ее в себя. Мы не слышим противных стонов Земли.

Последняя история.
My faith.
Типичный экземпляр. Грешный штамп божьего творения. Твоя жизнь протекает в замкнутом круге человеческой рутины. Этой ночью круг разомкнется, и ты вырвешься из него. Сегодня Иисус будет потрошен за наши, за твои грехи. Он снова умрет, а ты будешь свободен.
Это был депрессивный день. Я хотел верить, что все происходящее — сон. Что правая половина мозга со мной. Что мне есть ради чего жить в этом мире. Проснись. Положи бритву на столик. Это и правда был сон.
Преимущество Subconscious Cruelty лишь в одном — какая-то часть тебя умирает без шансов на воскрешение. Впрочем, правое полушарие Карима Хуссэйна не настолько сильно, чтобы уничтожить человечество.
9 из 10

3 сюжетной линии, не связанных между собой. Жестокий, омерзительный, депрессивный сборник бессмысленного, но красивого ужаса.
Брат и сестра. Главный герой отвратителен и больше похож на самого конченого придурка, какой может породить мир Карима Хуссейна. Его бредовый философский монолог только уродует его образ. Его поступки абсурдны, но менее жестокими и зверскими от этого не становятся. Перерезать канцелярским ножом горло новорожденного ребенка своей сестры, не успевшему вылезти из утробы своей матери; попытка изнасиловать труп своей сестры — даже сейчас это выглядит не так актуально. Первая сюжетная линия насквозь пропитана атмосферой одиночества и отчужденности. Казалось, что кроме него и ее больше никого нет на свете.

Грязные, обнаженные существа ползают и корчатся по земле, взрыхляя землю, ломая ветки, выдирая корни; из вскопанной земли пузырями вытекает густая кровь; из надломанных ветвей она хлещет алыми струйками. Солнце опаляет тела этих тварей, жрущих землю, ветви, плоды, пропитанные кровью. Символизм, недосказанность и оригинальность делают эту сюжетную линию, на мой взгляд, самой сильной в Subconscious Cruelty.

Рутинные дни служащего в безымянной фирме, развлекающего себя рукоблудием по вечерам. В эту ночь его посетят незваные гости, а Иисус Христос будет распотрошен и съеден заживо. Отсылки к религиозным догмам, сцена с Иисусом и феерический финал закрывают подсознательный альманах жестокости, которой, я уверен, не было бы конца.

Subconscious Cruelty — шоковая терапия. После нее не хочешь ничего делать, хочешь умереть; но послевкусие проходит слишком быстро, чтобы просунуть голову в петлю.
8 из 10